ru
ru en

Владимир Шевелёв о релейной защите, МЭК 61850 и о том, почему ИЦ Бреслер любят заказчики

Владимир Шевелёв // © Алексей Аношин — www.digitalsubstation.ruИнтервью с техническим директором ИЦ «Бреслер» Владимиром Сергеевичем Шевелёвым подготовил специальный обозреватель Цифровой подстанции Алексей Аношин, в ходе своего визита на предприятие. В интервью Владимир Шевелёв рассказал о том, почему микропроцессорная защита имеет свои преимущества перед электромеханической, о планах компании в отношении МЭК 61850, о том, почему с ИЦ Бреслер хорошо работается заказчикам, а в ИЦ «Бреслер» — сотрудникам. Спойлер: за сколько Владимир Шевелёв бегал 800 метров в школе.

Аношин: Мой первый вопрос, наверно, потерял уже несколько актуальность, но всё же… Скажите, что в микропроцессорной релейной защите придумано нового по сравнению с электромеханикой?

Шевелёв: На первом этапе многие компании повторили принципы электромеханики. Ничего удивительного в этом нет, это закономерность. Почему? Потому что алгоритмы, которые реализованы в электромеханике, нарабатывались десятилетиями. Наши релейщики консервативные люди, они не любят отклоняться от проверенных технических решений. Чтобы реализовать и доказать что-то новое надо потратить несколько лет, это сейчас и происходит. Вспоминая 94 год, когда в России начали предлагать импортную микропроцессорную релейную защиту, доходило до того, что говорили «Слушайте, чего вы нам эту коробочку даёте? Мы не знаем, как она работает вообще. Как это так — она ток замеряет?..». Ещё раз повторюсь, базовые алгоритмы релейной защиты остаются неизменными — по большому счёту, кардинально нового мало что придумано.

Аношин: Даёт ли тогда что-нибудь переход микропроцессорную технику?

Шевелёв: Безусловно. Во-первых, стало возможным реализовать какие-то функции  и защиты в целом, которые невозможно было реализовать на электромеханике. К примеру, фильтрация сигналов. В электромеханике фильтрация выполнялась на достаточно примитивном уровне. Отклонение характеристик комплектующих в электромеханике было достаточно высоким, поэтому стабильность характеристик отсутствовала — от одного реле к другому характеристики «плавали». При переходе на цифровую технику характеристики фильтров абсолютно одинаковы, конечно, только у реле одного производителя. Владимир Сергеевич Шевелёв // Фото: Алексей Аношин | Цифровая подстанция Во-вторых, стал возможен переход на аварийные составляющие (производные тока и напряжения по времени — прим. редакции). В электромеханике были единичные попытки внедрения таких алгоритмов, а в микропроцессорной технике произошло массовое использование аварийных составляющих. Более того, сейчас у нас появляется возможность видеть «предрежим», то, что в электромеханике и микроэлектронике в принципе было невозможно. Стало возможным реализовать совершенно новые алгоритмы с использованием этой информации. Один из идеологов этого направления — д.т.н., профессор Юрий Яковлевич Лямец,в настоящее время он является председателем Научно-технического совета нашей компании. Научная школа, которую он возглавляет, довела до совершенства эти принципы и сейчас идёт массовое внедрение этих идей в продукцию нашего предприятия. Это только два примера, можно ещё десяток привести.

 «Цель у нас поставлена такая: в течение суток, максимум двух, снять любую претензию»

— Владимир Шевелёв

Вот, например, дифференциальная защита автотрансформатора, шин, ошиновок. На электромеханике для выполнения защиты одного АТ 220 кВ требовался целый ряд панелей. На микропроцессорных терминалах этот комплекс защит выполняется в одном-двух шкафах. Или другая сторона. Цифровое выравнивание токов плеч, возможность учёта положения РПН для дифференциальных защит, реализации нескольких ступеней защит или дифференциальных зон в одном устройстве — всё это стало возможным именно благодаря микропроцессорной технике. Я уж не говорю о цифровых осциллографах, регистраторах, системе самодиагностики, которые стали обычным делом в каждом терминале. Но всё же надо признать, что основные принципы защит остаются в основном неизменными, хотя есть и новые решения. К примеру, сейчас мы делаем один НИОКР с ОАО «Тюменьэнерго» — централизованная защита подстанции. Защита всей ПС по схеме 4Н — мостик с выключателями, две линии, 2 трансформатора с выключателями стороны НН – делается фактически в двух шкафах.

Аношин: С МЭК 61850?

Шевелёв: Нет, пока без него. Просто в одном терминале делаются основные и резервные защиты линии, ошиновок, основная и резервная защиты трансформатора, защиты вводов 6 кВ.

Аношин: Как раз хотел подробнее про централизованную защиту поговорить. Какая у вас позиция относительно централизации функций РЗА?

Шевелёв: Сложный вопрос. В первую очередь, надо вспомнить, ради чего это делается. Если централизация делается ради снижения цены, то это одно. Если вспомнить всё же, что релейная защита — это, в первую очередь, надёжность и живучесть всей подстанции, — то это другое. В этом плане децентрализованная система будет, безусловно, более надёжной, более живучей. Я думаю, ещё не пришло время отказываться от децентрализованной системы и она оправдана, в первую очередь, надёжностью. Ну, а что касается реализации этих систем с использованием протокола МЭК 61850-9-2, то, как мы видим из отчётов СИГРЭ, пока до конца не решены вопросы гарантированной доставки информации от merging unit до устройств релейной защиты без потерь выборок в рамках подстанции, а, тем более — между подстанциями. Так что, по-моему, пока и речи быть не может о массовом внедрении таких систем.

Аношин: Тем не менее, вы в терминалах релейной защиты активно внедряете протоколы стандарта МЭК 61850.

Шевелёв: Да. Есть информационное письмо №11, по которому мы сообщаем, что с 2014 года наше предприятие переходит на выпуск всей линейки продукции с поддержкой МЭК 61850. Конечно, это касается, в первую очередь стандарта в части 8-1: MMS и GOOSE. Мы и сейчас такую продукцию выпускаем, поставки устройств с поддержкой МЭК 61850 идут с апреля текущего года. А с 2014 г. мы имеем возможность выпускать все устройства для подстанций высокого напряжения с поддержкой стандарта МЭК 61850.

  «Мы ориентируемся на то, чтобы выпускать продукцию, которая будет эксплуатироваться в течение долгих лет»

– Владимир Шевелёв

Но, конечно, это не касается 9-2. Для 9-2 у нас есть отдельное исполнение, которое пока не выпускается серийно, однако вы видели, да и писали неоднократно (вот и вот, например — прим. редакции), что мы провели испытания на совместимость как по 8-1, так и по 9-2 чуть ли не со всеми производителями, с которыми можно было кооперироваться в России. Совсем недавно наш терминал установили на полигоне в НТЦ ФСК ЕЭС, правда он там работает в слишком лёгких условиях. Мы провели серьёзные внутренние испытания. Сейчас можем сказать, что терминал уверенно принимает до 4–6 потоков 9-2, с нового года в обновлённой версии будет больше.

Аношин: Для чего больше? Дифзащиту шин собираетесь делать?

Шевелёв: Для небольших подстанций мы уже сейчас можем делать дифзащиту шин и ошиновки на 9-2, правда не на 24 присоединения… По проекту «Эльгауголь» у нас как раз предполагается выполнять дифзащиту ошиновки, АТ и шин.

Аношин: А давно вы начали внедрение МЭК 61850?

Шевелёв: Всего 2– 2,5 года назад. И за этот короткий срок, я считаю, мы добились серьезных успехов. Как я уже сказал, мы готовы поставлять любое оборудование с поддержкой 8-1, причём не только для высоковольтных объектов, но и для среднего напряжения, что ещё более экзотично. Хотя, уже появились первые проекты, где обязательно требуют МЭК 61850 даже на уровне среднего напряжения.

Аношин: Центры питания?

Шевелёв: Да, обычно это крупные подстанции 220/110/10, где на низшем напряжении также требуется поддержка МЭК 61850-8-1 для интеграции в АСУ ТП, в первую очередь. И мы готовы поставлять такую продукцию уже сегодня.

Владимир Сергеевич Шевелёв // Фото: Алексей Аношин | Цифровая подстанцияАношин: А вообще, как думаете, какое будущее у МЭК 61850 в распредсетях?

Шевелёв: Давайте посмотрим, какие проблемы позволяет решать этот стандарт. Например, применение GOOSE-сообщений позволит отказаться от межшкафных связей и существенно упростить «вторичку», что, безусловно, полезно для КРУ-строителей, потому что это их главная «головная боль». А вот с 9-2 всё не так. С точки зрения токовых цепей и цепей напряжения, это ничего не даст.  Да и не может дать, потому что в КРУ среднего напряжения нет проблем с длиной токовых цепей, таких, какие есть на ОРУ.  К тому же, merging unit всё равно надо где-то устанавливать, а кроме как в релейном отсеке это сделать нигде. Так что, единственное, что, как мне кажется, будет востребовано в распредсетях — это 8-1, что позволит сократить число контрольных кабелей, упростить цепи сигнализации. Вероятно, что применение стандарта 8-1 также позволит упростить работы по интеграции устройств РЗА в АСУ ТП. Однако этого, по-моему, мало, чтобы оправдать высокую стоимость этих систем. Вместе с тем, при аттестации продукции для сетей среднего напряжения в ОАО «Российские сети» требование наличия стандарта МЭК 61850 стало обязательным. Моё мнение – это пока излишнее требование.

Аношин: Вы, как производитель важнейших компонентов этой системы, считаете, что рынок распредсетей с точки зрения внедрения там МЭК 61850 вам интересен?

Шевелёв: Для меня очевидно, что стандарт МЭК 61850 может дать ощутимый эффект для сетей высокого напряжения. А с точки зрения распредсетей, честно говоря, мы видим несколько иную схему применения этого стандарта. Ещё раз повторюсь, стандарт 8-1 может быть востребован в распредсетях для интеграции РЗА в АСУ ТП и передачи дискретных сигналов между шкафами, устройствами, а массовое применение 9-2 в распредсетях вряд ли состоится.

Аношин: Да, понимаю вас. Когда я ходил у вас по предприятию, мне рассказали, что сейчас много внимания уделяется программным решениям. Можете подробнее об этом рассказать?

Шевелёв: Здесь речь идёт не о сервисном программном обеспечении, которое является обязательным дополнением к терминалу релейной защиты — это просто само собой разумеющееся. Хотя качество этого ПО — это показатель уровня компании. Но сейчас мы всё-таки  говорим об инженерном ПО.  Могу сказать, что мы многого добились в этой области. Изначально инициатором разработки такого ПО стал один из наших ключевых заказчиков. На бумажную работу у эксплуатации уходит очень много времени, поэтому идея была простая: сделать программное обеспечение, которое существенно упростит работу по составлению отчётов, бланков уставок, телефонограмм и так далее. Хотелось, чтобы там была база оборудования, где можно было сразу видеть: какое оборудование на ПС, когда установлено, планировать его ремонты и пр. Три года мы этим занимались и ввели в работу программный комплекс для службы РЗА в ОАО «МОЭСК». На тот момент мы были первыми, кто представил такой программный продукт. Сейчас продукт распространяется в свободной продаже и уже несколько подразделений Холдинга МРСК его приобрели. За несколько лет продукт вырос и теперь он уже охватывает не только службу РЗА, но и остальное подстанционное оборудование: как вторичное, так и первичное.

«Мне кажется самое главное — это то, что мы даём молодым специалистам возможность сделать что-то реальное, что будет внедряться в производстве, а не ляжет на полку»

– Владимир Шевелёв

Но этого нам было мало, и мы решили ещё сделать программный продукт для расчёта токов коротких замыканий в сети. Несколько лет назад мы такой продукт выпустили, причём отличительной его особенностью является полная совместимость с ПК Бриз, что доказано не одной сотней испытаний на разных моделях. Ещё одна задача, неразрывно связанная с предыдущей — это расчёт уставок для терминалов различных производителей. Проектировщикам и эксплуатации просто невозможно освоить методики для различных видов терминалов даже одного производителя, не говоря уже о терминалах различных фирм. Российские представители зарубежных компаний также далеко не всегда могут предоставить такие методики, так что задача, безусловно, остаётся актуальной и сейчас.  Мы сделали такой программный продукт — «PSC», который позволяет рассчитывать уставки для многих устройств релейной защиты разных фирм, в том числе для РЗА на электромеханике. Но и этого нам стало мало. Теперь мы собираемся на базе уже имеющихся программных продуктов сделать такой программный комплекс, который позволил бы пройти сквозной путь от момента создания модели сети и до расчёта уставок конкретного терминала, установленного на какой-то подстанции.

Аношин: Звучит эффектно. Наверняка у этой медали есть и обратная сторона?..

Шевелёв: Есть, к сожалению. Решения о закупке программных продуктов в сетевых компаниях принимают IT-службы или службы АСУ ТП, но не релейщики. Так что релейщикам убедить ответственные службы в том, что им необходим этот программный продукт, бывает крайне сложно. Приходится писать разные письма в ФСК, в Россети о том, чтобы этот вопрос был как-то урегулирован. Пока это практически не удаётся сделать.

Аношин: Цифровые коммуникации, программные продукты — все это потенциально уязвимые элементы с точки зрения кибернетической безопасности. Как вы оцениваете, насколько сильна эта угроза?

Шевелёв: Не сказал бы, что это серьёзная угроза в настоящий момент. Потенциально — да, есть такая опасность, особенно если учитывать разгильдяйство и безответственность персонала. Уже сейчас есть удаленные рабочие места, с которых можно осуществлять управление, так что неквалифицированный персонал может достаточно просто получить к ним доступ. И это, конечно, неправильно. Вообще, что каcается линий связи и использования, например, сети общего пользования (Интернет и т.п.), то технологическая связь должна быть отделена от нее обязательно. Это один из ключевых моментов безопасности.

Аношин: А если конкретно, то вы какие меры в этом направлении предпринимаете?

Шевелёв: Мне кажется, что это не в нашей, как производителя устройств РЗА, власти повлиять на кибернетическую безопасность. Безусловно, принимаются определенные меры по ограничению доступа: несколько уровней паролей, которые ограничивают действия по изменению уставок и других параметров терминала, но это, к сожалению, единственное, что мы можем сделать. Если оборудование выходит в какую-то сеть, то оно фактически становится «беззащитным». Уж если совсем обострить эту тему, то теоретически и сейчас существует вероятность наличия в микросхемах, контроллерах, используемых для изготовления устройств РЗА, программно-аппаратных «жучков», предусмотренных спецслужбами с помощью разработчиков микросхем.

Аношин: Вы не ведёте статистику, насколько часто заказчик меняет пароли, установленные заводскими настройками?

Шевелёв: Такую статистику мы не ведём. Но по моим представлениям эти пароли меняют крайне редко, только если на объекте работает опытный релейщик— он поменяет пароль, чтобы быть спокойным, что только у него есть доступ к терминалу. У нас в терминалах, кстати, помимо паролей для эксплуатации, есть похожий на «чёрный ящик» в самолётах регистратор, доступный только для специалистов нашей компании. Он иногда помогает нам при расследовании каких-то спорных случаев, когда специалисты наладочных или эксплуатирующих организаций намеренно стирают журнал событий и аварийные осциллограммы в терминале.

Аношин: Очень интересно, уверен, многие об этом не знали. На этом вопросы по технике у меня закончились, теперь я бы хотел поговорить о компании в целом. В интернете на одном из форумов я отметил для себя, что ИЦ Бреслер хвалят за сервис. Расскажите, почему?

Шевелёв: Должен Вас поправить, сервис – это неотъемлемая часть техники и крайне важный аспект работы компании. Мы ещё в самом начале, на этапе создания компании, приняли для себя стратегическую линию: приоритетом для нашей компании должна являться хорошая работа  службы сервиса. Мы делаем хорошие и надежные устройства, их можно правильно устанавливать и они будут достаточно надёжно работать. Но при появлении каких-то проблем с оборудованием нельзя оставлять заказчика один на один с этой проблемой, в противном случае сложно будет рассчитывать на его расположение к нам в будущем. Поэтому, кроме выпуска высоконадёжных изделий для нас самым главным является сервис для заказчика. Цель поставлена такая: в течение суток, максимум двух, снять любую претензию.

Аношин: Как это удаётся?

Шевелёв: Комплекс мер. Во-первых, это горячая линия. Круглосуточный телефон, который всегда доступен. Во-вторых, это склады запасных частей со всем необходимым. Один склад у нас расположен в Москве, он обслуживает Центральный и Северозападный округа. На этом складе есть три сервис-инженера, которые занимаются обслуживанием устройств. Есть, разумеется, склад в Чебоксарах, ещё один — на Дальнем Востоке, есть ещё несколько сервисных центров, которые только начинают работать. Как только в какой-то регион начинаются массовые поставки нашего оборудования, мы сразу ищем возможность организации сервисного центра. Хотя надо сказать, что на сегодняшний день эта служба у нас не очень сильно загружена, проблем возникает достаточно мало. Основная проблема – большое количество контрафактных компонентов даже у официальных поставщиков. В-третьих, обучение заказчика в Учебном центре. Кроме того, техническая поддержка и консультации. Но и это ещё не всё. Нам ещё есть куда двигаться в этом направлении, но сервис, который мы имеем сегодня, практически не вызывает нареканий у наших заказчиков.

Кроме этого, хочу отметить ещё ряд наших преимуществ. Во-первых  — это наша гибкость при соблюдении сроков поставки. Большая часть шкафов, которые мы выпускаем, являются нетиповыми. Часто в шкафы, которые мы поставляем, заказчик просит поставить ещё какое-нибудь дополнительное оборудование, которое позволит ему закрыть какие-то свои проблемные места. Есть у нас такая статистика: если три года назад доля типовой продукции составляла примерно 25%, то по результатам 2012 года, получилось всего лишь 16%.

Аношин: Что значит закрыть проблемные места? Что вы туда такого ставите?

Шевелёв: Например, заказчику надо поставить 2–3 реле, которые решают какие-то совершенно иные задачи, и цепи от которых идут в существующие на ПС шкафы. Где он сам возьмёт эти реле и как он их смонтирует? А мы делаем это, устанавливаем дополнительные реле, прокладываем все цепи в шкафу, выводим на клеммник. Это позволяет заказчику решить какие-то свои старые проблемы, однако это однозначно тянет за собой изменение конструкторской документации на шкафы, и, как следствие — сроков изготовления. Должен сказать, что несмотря на это, нам удаётся обеспечивать малые сроки поставок. Если взять, например, статистику по этому году, то в среднем срок поставки по шкафам у нас составляет менее 90 дней. Этот срок  включает согласования, которые могут доходить до 30–40 дней! Это неплохой показатель! Но мы не хотим на этом останавливаться и сейчас идём к тому, чтобы обеспечить сроки изготовления терминалов около 30 дней, а шкафов – не более 75 дней.

 «Одно из обязательных условий, которое мы всегда учитываем, прежде чем заниматься НИОКР — новая разработка должна внедряться в производство, а не ложиться на полку»

– Владимир Шевелёв

Второе преимущество — это высокая аппаратная надёжность терминалов защиты. Здесь мы предпринимаем целый комплекс мер в части технологии изготовления, применяемых технических решений и достигли достаточно высоких показателей надёжности, сравнимых с ведущими зарубежными производителями.

Владимир Сергеевич Шевелёв // Фото: Алексей Аношин | Цифровая подстанцияТретье — информационная открытость. Мы открыты в отношениях с заказчиком. Например, мы одними из первых российских предприятий-производителей РЗА ввели практику информирования заказчиков о возможных неисправностях, вызванных наличием некачественных комплектующих и дефектами продукции. Рассылаем информационные письма и предлагаем бесплатно произвести замену блоков с возможным дефектом. Мы всегда открыты для того, чтобы демонстрировать наше производство. Часто после того, как заказчик к нам приезжает на производство, у него кардинально меняется представление о компании: он видит, что это современное предприятие с высокотехнологичным оснащением, а не «гаражный производитель».

Четвёртое по счёту, но, может быть, первое по важности — это кадровый состав. При среднем возрасте персонала в 32– 33 года большинство наших ведущих специалистов, директоров и руководителей направлений имеют степень кандидата наук. Они досконально изучили алгоритмы, которые были разработаны ранее, имеют зарубежную практику, владеют английским языком и сами разрабатывают изделия мирового уровня. Это потенциал и залог надёжного развития компании в течение ближайших 20–30 лет.

Пятое, мы ориентируемся на то, чтобы выпускать продукцию, которая будет эксплуатироваться в течение долгих лет. Что я имею в виду? Те изделия, которые мы выпускаем, будут сопровождаться ещё много лет. Более того, если через несколько лет изделие будет заменяться, то оно должно быть совместимым с ранее выпущенным изделием. Совместимым не только по алгоритмам. Например, для изделий среднего напряжения у нас совместимость «клемма в клемму» с предыдущим поколением. То есть, если через десять лет оборудование сломалось, то мы берём новый терминал, подключаем те же разъёмы, устанавливаем в те же установочные места — и это всё работает.

Аношин: Вот вы про английский сказали, а на экспорт не собираетесь выходить?

Шевелёв: Если считать СНГ, то уже вышли. Что касается  дальнего зарубежья, то у нас есть поставки в некоторые страны, но пока объемы маленькие. Мы сейчас думаем над этим.

Аношин: Ещё про молодёжь хотел бы спросить. Как вам удаётся удерживать их? Ведь конкуренция, уверен, в Чебоксарах достаточно высокая.

Шевелёв: Действительно, отток людей у нас крайне мал. Мне кажется самое главное — это то, что мы даём молодым специалистам возможность сделать что-то реальное, что будет внедряться в производстве. Молодой человек может видеть результат своей работы в виде готового изделия на подстанции — это крайне важно. Это даёт силы и осознание нужности его работы. У нас сейчас идёт достаточно много НИОКРов, в том числе по заказу ФСК. Одно из обязательных условий, которое мы всегда учитываем, прежде чем заниматься НИОКР — новая разработка должна внедряться в производство, а не ложиться на полку.

Разумеется, что по остальным факторам, таким, как уровень оплаты и условия труда, социальный пакет, мы также конкурентны на фоне остальных предприятий Чебоксар.

Аношин: Это внушает уважение. Давайте, наконец, о Вас. Скажите, вы каким-нибудь спортом увлекаетесь?

Шевелёв: Сейчас нет, только по телевизору смотрю биатлон и воллейбол. Я перенёс несколько достаточно сложных операций и активный спорт мне противопоказан. А в школе и институте очень серьезно увлекался бегом. Бегал на средние и длинные дистанции. Мой конёк — 800 и 1500 метров, очень тяжёлые дистанции на скоростную выносливость. Были неплохие результаты, в юношеском возрасте показывал результаты на уровне первого взрослого разряда. До сих пор помню: 800 метров бегал за 2мин 06 сек, а 1500 метров — за 4мин.02сек. По-моему, они остаются рекордами школы уже в течение 40 лет. Кроме того, раньше неплохо играл в шахматы.

Аношин: А в свободное время что делаете?

Шевелёв: Внуки, дача, остаётся немножко времени почитать.

Аношин: Отлично. Спасибо.

Цифровая подстанция

(close)